– Джеймс!

Я поднял глаза. Вся команда организационного комитета смотрела на меня.

– Что?

– Он не слушал! – воскликнула Джессалин и возмущенно посмотрела на Руби, как будто она виновата, что мне не интересны эти бесполезные заседания.

– Тогда я еще раз повторю, – спокойно сказала Руби и посмотрела на меня с другого конца стола. – Нам нужны костюмы, чтобы сделать фото для афиши. В Гормси есть прокат, но платья выглядят так, словно сделаны из пластика.

– Гормси? – озадаченно переспросил я.

– Я там живу, – пояснила она.

Ни разу не слышал.

Я застал себя на мысли, что думаю о том, в каком доме живет Руби. Как выглядят ее родители. Есть ли у нее братья или сестры.

Хотя это меня вообще не должно интересовать.

– В прошлый раз мы говорили, что хотим сделать фото как можно более аутентичным. Но найти костюмы не так-то просто. Бренду «Бофорт» уже сто пятьдесят лет, не так ли?

Она изо всех сил старалась говорить со мной дружелюбно, но по моему телу вдруг пробежал холодок, очень хорошо мне знакомый.

Нетрудно было догадаться, к чему она клонит.

– Не мог бы ты спросить у родителей, не одолжат ли они нам пару нарядов того времени?

Как бы мне хотелось и дальше рисовать каракули в записной книжке. Или быть где-то в другом месте – играть в лакросс, например. Там от меня никому ничего не нужно, там я могу просто бегать, толкаться, маневрировать, забивать голы и быть свободным. На поле я забываю обо всем. Здесь же мне опять напоминают кто я и что меня ждет в будущем.

Я откашлялся.

– Увы, не получится.

Руби, похоже, ожидала такого ответа.

– Хорошо. А могу я узнать, почему?

– Нет, не можешь.

– Значит, другими словами, ты не хочешь нам помогать, – заключила она, с трудом сохраняя спокойствие.

– Не могу или не хочу – какая разница. Мой ответ от этого не меняется.

Ее ноздри немного раздулись, но она старалась не терять самообладания. Ей это до конца не удавалось, было довольно забавно. Я старался не обращать внимания на то, что она и вправду хорошенькая. Очень хорошенькая. Я никогда не видел такого лица, как у нее: вздернутый нос не подходил к гордому рисунку губ, кошачьи глаза не сочетались с веснушками на носу, а прямая челка не шла к сердцевидному лицу. Но каким-то странным образом все вместе идеально сочеталось. И чем чаще я на нее смотрел, тем больше она меня привлекала.

Не понимаю, почему я вчера вышел из себя. Мне не впервой слышать упреки, что я богатый, избалованный подонок. И Руби делает это не в первый раз. Не знаю, почему ее слова так задели меня, но что-то они со мной точно сделали, и мне это не нравится. Я себя таким не знаю, да и мои друзья тоже. Никто из них сегодня не заговорил об этом инциденте, а ведь я надеялся, что они превратят это в шутку, высмеют мою реакцию и тем самым лишат дело всякой серьезности. Но их молчание и многозначительные взгляды добавили веса и значения словам Руби.

Я простонал внутри себя. Так хотел насладиться последним учебным годом и, черт возьми, ничем не заморачиваться – просто получать удовольствие. А вместо этого я не могу играть в лакросс, должен сидеть в этой поганой аудитории, в которой ужасно дрянной воздух, и выслушивать от Руби, что…

Руби пощелкала пальцами перед моим носом.

– Сорри, – сказал я и потер лицо обеими ладонями. – Что?

– Ребята, давайте от него откажемся, – нервно выпалил Киран.

– Я бы сам от вас с радостью отказался, но вынужден терпеть до конца семестра, – ответил я и холодно посмотрел на него.

– Джеймс! – раздраженно воскликнула Руби.

– А что такое? Я просто честен с вами.

– В жизни бывают моменты, когда честность неуместна.

На языке так и вертелось: «Кто бы говорил». Но я сдержался. Мне даже нравилось, что она так строго со мной разговаривает. Возможно, все от того, что я уже две недели не тусовался с ребятами и во мне накопилось слишком много энергии. Мне срочно нужно было отвлечься. Максимально незаметно я достал из кармана брюк телефон и отправил в групповой чат с друзьями сообщение: «Вечеринка у меня. Сегодня вечером».

– Давайте просто возьмем костюмы напрокат, – предложила Лин. – Немного фотошопа, и они будут выглядеть вполне натурально.

Киран запыхтел.

– Это просто глупо. Ведь у нас в команде Джеймс Бофорт.

– Тогда я сама отправлю запрос в «Бофорт», раз Джеймс не хочет нам помогать, – внезапно выдала Руби.

– Ты не сделаешь этого, – отсутствующе сказал я, не отрываясь от телефона. Алистер как раз писал мне, как плохо держатся новички и что тренер на взводе.

– Ты ведь не можешь мне запретить?

Я ни в коем случае не хотел, чтобы она разговаривала с моими родителями. Я никого не хотел подпускать к ним. Довольно с них и того, что они, если подумать, своими взносами финансируют приличную часть расходов школы и являются на каждую вечеринку. Но при одной только мысли о том, что Руби вдруг окажется вблизи моего отца, у меня выворачивало желудок.

– Ты правда хочешь, чтобы я заявила ректору Лексингтону на еженедельной встрече, что ты практически не участвуешь в работе?

Я довольно надменно посмотрел на Руби, прищурившись. Я поверить не мог, что она только что всерьез попыталась меня шантажировать. Не будь я настолько зол, был бы впечатлен.

– Делай все, что считаешь нужным, – прорычал я.

Все оставшееся время я ее игнорировал, и со мной больше никто не пытался заговорить. Я рисовал буйные узоры в записной книжке, круги и угловатые предметы, из которых получались маленькие монстры с острыми зубами, державшие в когтях клюшки для лакросса. Когда Руби объявила об окончании заседания, я вскочил так резко, что Камилла, сидевшая рядом, вздрогнула. Я был уже почти в дверях, как Руби вдруг преградила мне путь.

– Ты не мог бы задержаться ненадолго?

– Я спешу, – ответил я сквозь зубы и хотел обойти ее, но она сделала шаг в мою сторону.

– Пожалуйста.

Ее голос больше не казался раздраженным, как несколько минут назад. Сейчас в нем слышалась усталость, будто она тоже не могла дождаться, когда сумеет уйти отсюда. Может быть, поэтому я кивнул и сел на другое место. А может быть, потому что подумал о ректоре Лексингтоне и о том, что надо бы любой ценой избежать продления ссылки на этих заседаниях. Киран вышел последним, и, закрывая за собой дверь, он как-то странно посмотрел на меня. Я бы даже сказал, что это был взгляд ревности. Интересно.

Руби откашлялась. Она прислонилась к столу и скрестила руки на груди:

– Если ты злишься на меня, не срывай зло на всей команде. Остальные ни при чем, и усложнять их работу подло.